О такой работе мечтают все: вроде бы, ходишь на нее, но ничего там не делаешь. Рабочий день стандартный – восемь часов, плюс один на обед. Перетруждаться не приходится – в фитнес-зале клиентов не так уж много, большинство из них не задает мне никаких вопросов, только улыбаются, здороваются и прощаются. Иногда, конечно, заказывают белковые коктейли, но это мелочь, от которой не устаешь. Платят, конечно, не миллионы, но на жизнь хватает – а это главное.
Словом, мне завидуют буквально все, кого я знаю, а я, представьте себе, свою работу просто ненавижу. Поначалу я, конечно, была счастлива – подумать только, сидишь за деньги целый день в социальных сетях да смотришь кино и сериалы, что может быть лучше! Но так думают только те люди, кто никогда не имел возможности полностью посвятить себя такому времяпровождению на длинной дистанции – не в рамках выходных, а повседневно. Я была неприятно удивлена, уже через несколько месяцев осознав, что пересмотрела абсолютно все, что хотела. Банальные телепрограммы мне не интересны, а музыка, которую я так любила, за это время надоела.
Походы на работу перестали приносить удовольствие. Ничего не делая, я изнывала от скуки, и стала жаловаться подругам на то, как мне тяжело. Большинство из них меня до сих пор не понимают – считают, что я просто зажралась. Одна из них дала мне совет, который можно было бы считать мудрым – бросай работу, которая не нравится, и найди другую. Проблема в том, что я ничего не умею такого, за что хорошо платят, а красивой стройной девочке работать руками где-нибудь на складе – нет уж, спасибо.
Шел очередной скучный рабочий день. Лениво клацая в телефоне, я каждые 5 минут поглядывала на часы. Посетителей сегодня было особенно мало, потому даже отвечать на короткие приветственные фразы я не могла. Я была близка к тому, чтобы умереть от скуки, как вдруг в дверях показался незнакомый молодой человек – не из тех клиентов, которые ходят к нам постоянно.
Не буду утомлять вас подробным рассказом о том, как он выглядит – скажу лишь, что выглядел он потрясающе, и сразу приковал к себе мое внимание. Работая на ресепшне в фитнес-зале, я привыкла каждый день видеть спортивных и просто накачанных молодых людей, но этот отличался. Подтянутый, он выглядел уверенным в себе – сразу было видно, что он ходит в зал не потому, что его били в школе, и не ради поднятие собственной низкой самооценки. Этот не тренировался стыдливо, как делают многие – чтобы хулиганы боялись одного его вида, вместо этого он мог уничтожить их взглядом, а если не дойдет – то доработать кулаками. Вопреки этому, он не казался ни типичным спортсменом, не знающим ничего, кроме принципов правильного питания, и не выглядел себялюбивым.
Конечно, я могла и ошибаться, сделав такие далеко идущие выводы из короткого диалога, но мысль о молодом человеке полностью меня захватила. Он был вежлив и улыбался, уточнил рабочий график, спрашивал о загруженности зала и возможности приходить в любой день. Я ловила себя на мысли, что мне было бы интересно увидеть его еще раз, но абонемент он, как ни странно, не взял – сказал, что зайдет позже. Фактического знакомства не состоялось, контактами мы не обменялись – я лишь дала ему номер ресепшна.
На следующий день посетителей снова было негусто – сказывалась пора отпусков, когда все эти качки и фитоняшки предпочитают демонстрировать полуобнаженные фигуры на пляжах далеких курортов. Мне снова было бы скучно, но я все время думала о парне, заходившем вчера. В голову, конечно, лезли мысли не о том, какой он миленький, а о том, как он мог бы взять меня – например, вот на этой стойке ресепшна.
К обеду я до того извела себя этими мыслями, что уже просто не могла усидеть на стуле ровно. Если бы я встала, на обивке стула осталось бы влажное белое пятно, ведь я буквально потекла. Из зала потянулись редкие сегодня постоянные клиенты – они знали, что в обед зал не работает, там проводится уборка. Нина Петровна закрыла дверь зала изнутри – теперь она не выйдет оттуда целый час, а сюда никто не придет.
Есть мне совершенно не хотелось – просто невозможно есть, будучи такой напряженной. В голове крутилась только одна мысль – нужно срочно остыть, иначе я до вечера не выдержу. Взгляд мой остановился на ручке, лежащей передо мной на стойке – ею в цифровую эру пользовались не так часто, но на ресепшне ей полагалось быть. Я вдруг поняла, что это именно то, что мне нужно.
По-хорошему, надо было спрятаться в туалете, но он располагался не в фойе, а как бы в фитнес-зале – я, естественно, не хотела привлекать внимание уборщицы. Кроме того, сюда же никто не придет целый час. Так я оправдывала себя потом, понимая, что риск был огромным, но в тот момент я вообще не думала, а действовала, скорее, машинально.
В сумочке моей всегда лежал презерватив – давно ни с кем не встречаясь, я все-таки была современной девушкой, и считала, что он не помешает. Достав его и быстренько распаковав, я натянула его на ручку – пихать в вагину предмет, за который держались десятки рук, я бы не стала. Размеры, конечно, оказались несопоставимыми, и по толщине ручка никак не заменила бы член, но ничего более интересного у меня под рукой не было.
Съехав на стуле немного вперед, я задрала юбку и оттянула трусы. Полученного пространства как раз хватало, чтобы аккуратно засунуть ручку, упакованную в презерватив, во влагалише. Конструкция стойки не позволяла случайному посетителю увидеть, что именно я делаю – моя поза выглядела бы странно, но не более того.
Едва коснувшись кончиком ручки промежности, я чуть не уронила этот предмет самоудовлетворения. Во-первых, вся промежность оказалась очень скользкой – недаром мне казалось, что я вся теку, тут и прокладки не были бы лишними. Во-вторых, я была настолько разогрета, что даже такая минимальная ласка заставила мое тело выгнуться от удовольствия, и я даже слегка застонала.
Такая ситуация позволила мне понять, что никакие предварительные ласки не нужны. Направляя дрожащими руками импровизированный фаллоимитатор, я почти сразу попала, куда нужно – обильно смоченная слизью поверхность моего тела сама вела кончик ручки ко входу. Немного нажав, я заставила ручку проникнуть в тело.
Из-за маленького диаметра ручка во влагалище практически не ощущалась, но я чувствовала ее мышцами около входа в вагину. Я попробовала энергично совать предмет туда и назад, и это дало эффект – движение стало стимулировать чувствительные точки и снаружи, я стала задевать клитор рукой. Это не было похоже ни на секс, ни на мастурбацию, но приносило результат – моему телу, возбужденному до предела, это касалось достаточным.
Даже не знаю, сколько я продержалась, но вряд ли дольше двух минут – я вообще находка для парней, потому что кончаю сравнительно легко. Сумасшедшее возбуждение еще усилило этот эффект, и я, почувствовав волну нахлестывающего экстаза, которому нельзя противостоять, конвульсивно выгнула спину и позволила своему телу взорваться. Перед глазами все поплыло, а таз я вообще перестала контролировать – только чувствовала, что изо всех сил еложу им по сидению. Конвульсии прекратились, но по телу разлилось очень приятное тепло, которое сохранялось едва ли не дольше, чем мой сеанс мастурбации.
Все это время я сидела на стуле с опущенным вниз, совершенно пустым взглядом, с задранной юбкой и спущенными трусами, в луже собственной скользкой смазки, с ручкой в вагине. Когда я пришла в себя, тело, воспользовавшись обилием жидкости, уже смогло вытолкать ручку из себя.
Я кое-как нащупала под стойкой сумку и нашла в ней влажные салфетки. Протерев промежность, я натянула трусы и опустила юбку, а затем встала и протерла другой салфеткой сидение. Использованный презерватив я завернула в салфетку, но не рискнула бросить в урну, чтобы не нашли – вместо этого положила его в сумку. Ожидая, пока стул подсохнет, я оперлась на стойку ресепшна и, все еще тяжело дыша, попыталась собраться с мыслями.
Спустя несколько секунд я услышала шаги и подняла голову, чтобы видеть дверь. В дверном проеме стоял парень – тот самый, из-за которого я так завелась.
— Здравствуйте! – он улыбался. – Я вчера к вам заходил. Со своим рабочим графиком я разобрался, и теперь хочу купить абонемент.
— Прекрасно, — ответила я, — тогда мне нужны ваши анкетные данные: имя и номер телефона.