Друзья намекали мне и шептались за спиной о том, что мы с супругой поженились сильно рано, но я не обращал внимания на их болтовню. Действительно, мы с Таней встречались не так долго, а сами все еще были студентами, но я был влюблен по уши, и видел, что это взаимно. Поход в ЗАГС ничуть не испортил романтику и не пригасил страсть – мы все так же любили романтические прогулки вдвоем, а уединившись, задавали жару.
Уединяться, правда, было непросто. Ни она, ни я питерскими не были, а родители не относились к числу наиболее состоятельных граждан. Приходилось жить в общежитии – мне в мужском блоке, а Тане – в женском. Мы, конечно, обращались к коменданту, чтобы нам, как семейной паре, выделили комнату на двоих – нам пообещали решить эту проблему, но за восемь месяцев так и не управились с этой задачей.
И вот наступило лето. Это еще одна проблема: я – из Карелии, а моя супруга – из-под Владимира. Приехать друг к другу мы могли разве что в гости к родителям второй половинки, а там шансов на нормальный секс даже меньше, чем в студенческом общежитии, где соседи могут уехать домой на выходные или всей компанией уйти на пятничную вечеринку. Наши родители не были против нашего брака, но мы не могли пошуметь ни у меня, ни у нее, зная, что за соседней стеной в полной тишине спят родственники.
Однако и расставаться мы не хотели, потому решили, что Таня все равно приедет ко мне в Карелию. Дома меня ждал еще один сюрприз: отец купил мне Жигули, заявив, что женатый мужчина не должен быть пешеходом. Я только усмехнулся, представляя, как я рассекаю по Питеру на Жигулях, но машина, как оказалось позже, очень даже пригодилась – не исключено, что отец именно так и задумывал.
Моя молодая супруга, впервые оказавшись в Карелии, искренне восхитилась красотой местной природы. В первые дни мы регулярно ходили на пешие прогулки в леса и на озера, а потом, осмотрев все ближайшие окрестности, решили выбраться чуть дальше – благо, что машина есть. Тут-то мы поняли, чем она хороша: на ней можно забиться в безлюдный уголок, и уже там, на природе, заняться сексом.
С тех пор автомобильные вылазки стали постоянными, а отец, глядя, как мы уезжаем, только загадочно улыбался в усы. Наверное, он не раз замечал, что мы легко можем забыть дома заранее приготовленные бутерброды, но никогда не забываем брать с собой подстилку. Никогда, кроме сегодня.
И вот мы с Татьяной сидим в машине, приунывшие, и смотрим через лобовое стекло на потрясающий дикий пейзаж. Лес и озеро перед нами выглядят совершенно нетронутыми – наверное, иногда сюда захаживают люди, но не так часто, чтобы помешать уединившейся парочке. А мы не взяли подстилку – и, похоже, приехали почти зря.
— Но ведь у нас есть заднее сидение, — вдруг замечает Таня.
— Мы там не поместимся, Танюш, — возражаю я.
— Пойдем, у меня есть идея.
Пересев на заднее сидение, супруга тут же отодвигается от меня как можно дальше, а затем ложится полубоком на сидение, и ее лицо оказывается очень близко к моей ширинке. Короткий звук расстегиваемой молнии – и член, вздыбленный, уже осознавший, что сейчас будет, показывается из штанов на какую-то секунду, чтобы почти сразу спрятаться в нежном ротике Тани.
Я стону – и от удовольствия, и от осознания того, что мне сегодня особенно повезло. Танька – девушка то ли консервативная, то ли брезгливая; мне, особенно как мужу, можно иметь ее писечку в любых позах, но минетом меня баловали не больше нескольких раз. Во всех случаях это была не ее инициатива – я неловко просил, и она сосала, хотя я видел, что она бы предпочла классику. Так и сложилось, что она не предлагала, а я обычно не настаивал.
Честно говоря, никакая другая девушка никогда у меня не сосала, потому мне даже не с чем было сравнить. Но Танюша, на мой неопытный взгляд, справлялась со своей задачей очень даже хорошо – еще бы, с такими-то пухлыми губами. Однако ее консервативность всегда заканчивалась одним и тем же – никогда раньше я не кончал ей в рот, она всегда только разогревала меня, а потом я все равно имел ее наиболее традиционным способом.
Так случилось и на этот раз – помучив меня своими губками, она внезапно прекратили процесс и начала пытаться развернуться в тесном пространстве заднего сидения.
— Танюш, а может, продолжай…? – начал я.
— Вань, у нас получится, — только и ответила она.
До сих пор не понимаю, как ей это удалось, но она все-таки смогла встать раком на заднем диванчиком, извернувшись всем телом там, чтобы голова и плечи были над передним сидением. Я был зажат в своем углу так тесно, что едва мог дышать, а она призывно терлась об меня попкой, прикрытой тонкой хлопковой юбкой.
— Ну давай, Вань, попробуй.
С самого начала я понимал, что это довольно плохая идея – Жигули слишком малы, чтобы трахаться в них, даже несмотря на то, что и мы с супругой маленького роста и худощавого телосложения. Согнувшись кое-как, практически улегшись на жену, которой и так было непросто стоять на четвереньки, не чувствуя ни малейшей уверенности в своем положении, я с горем пополам задрал ей юбку и наощупь тыкнулся членом куда-то в промежность.
Она, как всегда, была возбуждена сразу, без особых предварительных ласк. Член вошел в ее ласковую киску как по маслу, однако поддерживать амплитуду движений было очень сложно – мне было некуда отодвинуться, я был зажат между задницей супруги и дверью машины. Чтобы помочь мне, она стала изгибать спину, насаживаясь на член и отпуская его. Это было неудобно, и в какой-то момент я выскользнул.
Тыкнувшись снова, я попал как раз в момент, когда и она выгнулась мне навстречу. Я почувствовал, что вошел, но как-то необычно туго. Таня громко вскрикнула.
— Ай, что же ты делаешь… не туда!!
И попыталась снова выгнуться, слезть с члена попкой, которой она, как я теперь понял, на него насадилась. Однако сделать это было не так просто: смазки хватило на то, чтобы я вошел без всяких предисловий, а вот так же легко выскользнуть я не мог. Не получалось у меня и податься назад, а она не могла достаточно выгнуться, чтобы член выпал.
Извиваясь и пытаясь предпринять хоть что-нибудь, она на самом деле трахала меня так ярко, что это даже не опишешь словами. Тугой обхват ануса для члена, раздразненного хорошим (и редким!) минетом, был вершиной удовольствия – мне и не нужна была большая амплитуда движений, чтобы наслаждаться. Ее неразработанный, тугой сфинктер конвульсивно сжимал мой член, и это воспринималось как дополнительная стимуляция. Не прошло, наверное, и минуты, как я с громким стоном кончил – обильно, мощно, непередаваемо.
Только теперь член, обмякнув, освободился из тугого плена. Кое-как мы сумели развернуться так, чтобы снова сесть. Она отвернулась, пряча выступившие на глазах слезы, и смотрела в окно, а я протирал влажными салфетками член и мошонку.