В молодости Федя никогда не понимал мужчин, которыми командуют их жены. От этого еще более странно, что в итоге ему попалась именно та дама, которая управляла им, как хотела, а он лишь молча подчинялся. Сначала Федор любил ее, а она, вероятно, видела в нем перспективного мужа, который сможет реализовать различные ее потребности — прежде всего, материальные. Но вышло так, что Федина карьера оказалась не слишком блестящей, и спустя несколько лет они все еще были женаты, но уже в другой диспозиции — он ее боялся, а она относилась к нему с презрительным равнодушием.

О том, что у нее точно есть любовник, Федя знал довольно давно. Собственно, жена этого и не скрывала — муж для нее оставался, прежде всего, источником финансирования (недостаточного, как она считала), а так как трахаться он не умел (по ее словам), то она завела себе хахаля. Феде оставалось только смириться с этим, и он бы, наверное, смирился, если бы это происходило где-то на стороне, и не задевало его непосредственно. К сожалению, Настя — а именно так звали жену Феди — была удивительно стервозной дамой, зацикленной только на себе, потому довольно скоро она начала водить хахалей в их общий дом.

Со стороны кажется, что в этом нет ничего необычного — многие жены приводят любовников к себе домой, пока муж на работе. Но Анастасия не обращала никакого внимания на рабочий график своего супруга — она глубоко в нем разочаровалась и смотрела на него, как на некое низшее существо, которое ей точно не указ. Потому она приводила кавалеров, невзирая на присутствие Феди. Учитывая, что такую самоуверенную и стервозную женщину могли покорить только настоящие самцы, им глобально тоже было наплевать на то, что у их подруги есть муж, который не просто в курсе происходящего, а еще и бродит где-то в недрах квартиры, пока похотливая парочка предается утехам.

Сначала Федор старался не замечать того, что происходит, и просто отсиживался в комнате, которую изначально задумывал как свой кабинет. Но супруга со временем становилась все нахальнее и нахальнее — например, лежа голой на брачном ложе с посторонним мужиком, она могла позвать своего законного мужа, а когда тот приходил и робко заглядывал в комнату, отправляла его в киоск за сигаретами.

Самое странное, что Федор действительно ходил. Он и сам не мог себе объяснить, почему он такой слабохарактерный и зачем терпит происходящее. Любой другой мужик на его месте, как минимум, перестал бы жить с такой женщиной, какой была Анастасия, и уж точно не стал бы бегать за сигаретами ей и ее хахалям. А Федор жил с ней и бегал ей за сигаретами. Он понимал, что его унижают, и ему это не нравилось, но он все равно ничего не менял в своей жизни.

У Насти сегодня снова гость, и в недрах квартиры снова слышно звучное “Феееедоооор!” Федя, сидящий в своем кабинете, встал и уныло побрел в спальню, в которой в последние много месяцев вообще не бывал, если только его не звали, чтобы выдать очередное задание. “Сейчас снова за сигаретами пошлют”, — подумал он.

Однако зрелище, представшее перед ним, было нетипичным — он заглянул в комнату не после секса, а в самый его разгар. Жена, обычно строгая и суровая с мужем, теперь была настоящей лапочкой — на ее голове были надеты ушки, а сама она, совсем голая, сидела на полу перед таким же голым мужиком, и сосала ему. Федор, решив, что ему послышалось, и он явился в неудачный момент, хотел было тихонько ретироваться, но атлет, имевший его жену в рот, окликнул его.

• Стой! — заявил он. — Ты Федор? Я хочу, чтобы ты смотрел, как я ебу твою жену.

Федя, привыкший подчиняться даже своей жене, тем более не мог себе представить, что он будет спорить с накачанным, атлетичного телосложения мужиком, чьи желания готова выполнять даже Настя. Так он и замер в дверном проеме, глядя, как член ебаря то исчезает во рту его супруги, то показывается наружу. Настя старалась, сосала жадно, заглатывая на всю длину, но непрошенному гостю этого явно было мало — он положил руку женщине на затылок и двигал тазом ей навстречу, заставляя хозяйку дома давиться хуем и пускать изо рта длинные тягучие нити слюны.

• Что-то ты плохо сосешь, сучка, — заявил атлет, — так сосать будешь своему куколду. За это я тебя накажу. — Он обернулся к Федору. — А ты смотри и учись!

За руку он поднял Настю с пола и подвел ее к невысокой тумбочке. Женщина оперлась руками на тумбу, оттопырив округлую задницу, и боязливо оглядывалась через плечо на мужчину, который, в отличие от ее мужа, даже не планировал считаться с ее мнением. Феде с его места было хорошо видно ее промежность, и он понимал, что незваный гость сейчас будет рвать ее так, как ему хочется.

А любовник Насти превзошел все ожидания Феди: вместо того, чтобы сунуть член в киску Насти (она текла так, что было видно даже с места Феди), он решил поиметь ее тугую задницу. Плотно сжатые мышцы сфинктера сначала были явно против такого сценария, но амбал, как уже понял Федор, не привык отступать и не любил, когда что-то идет не так, как он хочет. Анастасия вскрикнула, и член провалился вглубь ее попки. Хахаль немного налег на нее и принялся рвать задницу подруги уверенными тычками, вообще не обращая внимания на то, что она вопит. Федору с того места, где он стоял, весь процесс был виден в деталях — так, будто он смотрит на большом экране хороший жанровый фильм.

Наконец, хахаль застонал, и его тело задергалось в конвульсиях удовольствия. Федя видел, как член мужика, туго обтянутый анусом Насти, увеличивался в размерах, растягивая и без того до предела натянутые мышцы. Непрошенный гость вынул член из задницы Анастасии, но попка, испытавшая такое потрясение, не могла закрыться сразу — кольцо мышц конвульсивно дергалось, и из дырочки порциями выливалась сперма.

• Чего стоим? — обратился атлет к опешившему Федору. — Лижи! Бегом!!

Федя как во сне подошел к жене, все еще стоявшей раком, опустился на колени перед ее задницей и прижался губами к ее бьющемуся в оргазме сфинктеру. Рот заполнила вонючая склизкая жидкость, хотелось одновременно блевать и провалиться сквозь землю от стыда, но Федор пересилил себя и принялся аккуратно ласкать языком все еще подергивающийся анус, иногда проникая даже вглубь, уже за него. Назад дороги не было: теперь он всегда будет третьим в шалостях его жены, и он пока не определился, плохо это или хорошо.